1.
- Ага, попалась! – торжествующе зарычал Самый Первый Пират в Мире, ловя отбитым донышком бутылки трепыхающийся золотистый свет. Присев возле бочонка, на котором он застал врасплох живой огонёк, Пират радостно осклабился. – Ну что, маленькая сволочь, где мои деньги?! Огонёк в бутылке слабо пискнул. - Ты мне попищи! – заворчал Пират, накрывая своей коричневой от загара мозолистой ручищей бутылку. – Деньги, грю, гони! Фея, тоже мне!.. – и он зло сплюнул на дек. Фея заметалась, заламывая тонюсенькие ручки, её прозрачные, как у стрекозы, золотистые крылышки мелко трепетали, когда Пират грубо вытряхнул её себе на ладонь и сильно потряс. - Ну?! – свирепо скрипнул он зубами. – Я что, по-твоему, зря себе два зуба выбил?!! Зубная фея жалобно посмотрела на него и пропищала: - Но ведь ты, Билл, уже вырос! Мы забираем только молочные зубы и только у детей… Она не успела договорить: Пират, разозлившись, с руганью потянулся за ножом. - Ах ты, маленькая дрянь!.. Фея взвизгнула и, вспыхнув ослепительным светом, из последних сил взмыла вверх, в ночное небо, пока тёрший глаза Пират не успел поймать её снова. Пират грязно выматерился и, ещё раз сплюнув, поплёлся в камбуз за новой порцией выпивки, честя во все корки и фею, и зубы, и всё на свете. Зубная фея, дрожа, расправила помятые крылышки и, сжав микроскопический кулачок, молча погрозила им Пирату, его кораблю и всему этому свету.
2.
Капитан Барбосса, стоя на капитанском же мостике Чёрной Жемчужины, с чувством вгрызся в яблоко – и тут же громко охнул от боли и схватился за щёку.
Капитан Воробей, выпив тоже где-то на дважды капитанском мостике ЧЖ третью бутыль рома, ощутил, что зубная боль притупляется, и с облегчением потянулся за четвёртой.
Пинтель, сматывая бухту каната, с завистью косился на Рагетти, вновь отбиравшего свой деревянный глаз у мартыха, и думал, что неплохо бы и ему сделать себе искусственную челюсть. Или даже две.
Гиббс, покинув верхнюю палубу, бдел под дверью кубрика. Из его рта, привязанная к сводившему его с ума зубу, тянулась к ручке двери прочная пеньковая верёвка.
Даже на берегу, в своём роскошном белокаменном особняке, лорд Беккет, пригорюнившись и замотав щёку тёплым шарфом, с сожалением смотрел на сахарницу.
… И только адмирал Норрингтон, гоняя по палубе Эндевора лейтенантов, не думал ни о каких зубах: он с детства грыз морковку и терпеть не мог сладкое, а однажды ему приснилась крошечная золотая феечка и, приветливо улыбнувшись, сказала ему, что он примерный мальчик…
|