Маскарад
Бальная зала. Огромные зеркала в позолоченных резных рамах. Сияющая двумястами свечей люстра с хрустальными шариками. Двойные коринфские колонны, поддерживающие галереи. Мраморный пол.
Все здесь роскошно, и эта роскошь, это обилие позолоты, лепнины, резьбы угнетает. Это чересчур помпезно, безвкусно. Кому-то это, быть может, нравится, но не мне.
Однако я не решаю здесь ничего. Я лишь сторонний наблюдатель.
На большом балконе, где заканчиваются галереи, находится оркестр. Звучит легкий, веселый, быстрый танец. Танцуют пары. Великолепие костюмов, блеск драгоценностей, аромат духов... И маски.
Все правильно – ведь это маскарад.
Маски – черные, белые, золотые, серебряные, красные, зеленые…
Маски – с перьями, с блестками, с драгоценными камнями, с вышивкой, богато украшенные и простые…
Маски – все разные, и такие одинаково безликие…
На галереях тоже есть люди. Они сидят на кричащих о своей дороговизне банкетках, обитых красным бархатом. Болтают, смеются, сплетничают, даже целуются. Это маскарад, парад масок, и никто не узнает тебя, пока ты того сам не захочешь. Поэтому считается, что можно все.
Здесь есть даже дети. Их не так много, как взрослых, но они тоже веселятся – носятся между танцующих пар, играют, ссорятся, мирятся…
Кто-то гуляет на галереях, обменивается приветствиями, обсуждает что - то. Здесь много костюмов – бабочка, балерина, стрекоза, смерть, бутончик, китаец… Всех не перечислить, но я еще не видел одинаковых. Так же, как и нет здесь двух одинаковых масок.
Сверху за всем этим действом наблюдает Хозяин Бала. Мы с ним – единственные люди, надевшие лишь маску, но не образ. Зачем нам прикидываться кем-то? Достаточно скрыть лицо, ведь мы не участвуем в маскараде – мы лишь следим за ним. Я – потому, что гораздо интереснее наблюдать. Он – потому что он Хозяин. И он правит балом.
Его костюм полностью черный, а маска – такая же черная, простая маска, скрывающая все лицо. Его боятся. Что-то неуловимо жесткое, властное ощущается в самой его позе, манере держаться. В его движениях мне видится нечто кошачье, необыкновенно грациозное, но в то же время пугающее. Он появляется время от времени на маленьком балкончике над оркестром. Никто не может сказать, в какой момент он пришел и когда уйдет.
Я стою на галерее, облокотившись о балюстраду, и смотрю вниз. На этот маскарад пришло несколько людей, которые заслуживают отдельного внимания. Они выбрали необычные маски.
Я трижды смотрел итальянскую комедию Дель Арте в Неаполе. Конечно, актеры были не бог весть какие, но это было весело, и мне запомнились маски.
Некоторые из этих масок я узнал на этом самом маскараде. Забавно. Быть может, люди, примерившие эти образы на себя, никогда и не видели комедию Дель Арте, но они очень подходят под эти маски.
На банкетке внизу, обозревая мрачным взглядом залу, сидит Пульчинелла, злой Арлекин. В его костюме сочетаются странные цвета. И странные вещи – я не видел еще актера, который в этом костюме сочетал бы широкие шаровары, камзол и широкополую шляпу с облезшими перьями. Судя по всему, он не слишком стремится быть неузнанным – от всего образа Пульчинеллы на нем лишь черная маска с длинным горбатым носом, на кончике которого сидит безобразная бородавка. Но ведет он себя соответственно своей роли. Любого человека, решившегося с ним заговорить, он приветствует язвительной подколкой и бранными словами, которые я слышу даже отсюда. Хозяин Бала смотрит на Пульчинеллу и усмехается с некоторым оттенком одобрения и презрения одновременно.
В самом центре, прямо под плафоном с люстрой, танцуют Влюбленные. Их костюмы сочетаются по стилю и цветовой гамме, маски одинакового коричневого цвета. Конечно, в комедии они не носят масок, но ведь это маскарад. Влюбленные – они и есть влюбленные. Они тихо переговариваются, улыбаются друг другу, иногда целуются, словом, ведут себя совершенно так же, как и другие участники маскарада. Однако в их глазах тот блеск, тот огонек, который всегда сопровождает настоящее чувство. Возможно, они уже пережили много испытаний, а может быть, их любовь еще не проходила проверку. И эти Влюбленные, совсем как персонажи Дель Арте, смотрят с откровенной неприязнью на злого Арлекина. И неприязнь эта явно давняя. Впрочем, и Пульчинелла смотрит на них точно также. Видимо, они доставили друг другу уже немало неприятностей.
Сбоку, у мраморной лестницы, ведущей на галереи, собралась группа людей. В основном это дамы. До меня доносятся взрывы хохота, каждый раз, когда чей-то низкий бархатистый голос громко произносит очередную остроту. Я вижу доброго Арлекина, у которого нет второго имени. Его костюм самый цветастый, а маска – красная. На красавце - Арлекине с нечесаной гривой иссиня-черных волос она смотрится очень импозантно. Его темно-карие глаза время от времени скучающе оглядывают залу. Но чаще они останавливаются на Пульчинелле или Влюбленных. На первого Арлекин смотрит с насмешкой и досадой, на последних – с затаенной завистью и грустью. Он не может принадлежать кому-то одному – он всегда в центре внимания. Кажется, он свободен – дерзкий Арлекин, не признающий правил и ограничений, но свобода сопряжена с одиночеством, и он это знает. Арлекин - клоун, но на самом деле он печален. Он понимает, что никогда не сможет достичь той свободы, к которой стремится, и ему приходится смириться с этим. Но дамское внимание он любит.
Единственным загадочным персонажем на этом маскараде для меня является Коломбина. В комедии это деревенская озорница, которая на пару с добрым Арлекином совершает разные забавные проказы и проделки, но сейчас она совсем не кажется крестьянкой. Ее платье – почти такое же цветастое, как костюм Арлекина. Однако я еще не видел женщины (А я склонен подмечать малейшие детали их одежды, так как являюсь любителем женского пола) которая превратила бы свою юбку в беспорядочное нагромождение лоскутов, словно это разноцветные лохмотья нашили на кринолин. Эта Коломбина явно знает себе цену. Ее маска бордовая, она очень интересно сочетается с темным цветом кожи. Темные, цвета крепкого кофе глаза смотрят лукаво. В их глубине скрыто что-то такое, что я не могу определить. Эта женщина – единственная из тех, за кем я наблюдаю – знает о моем существовании. Знает, что я смотрю на нее, но ей все равно. Она выглядит так, будто отлично понимает, что ждет всех в конце маскарада, хотя этого не знаю даже я. Не могу понять ее, и это пугает меня. Странная маска. Эта Коломбина не просто деревенская девочка. Она играет с людьми не ради шутки, а потому, что знает, как ими управлять.
Я наблюдаю за ними и буду наблюдать до конца. Я - никто. Я - просто наблюдатель, любопытный зритель, который терпеливо следит за всем интересным, что попадается на его глаза.
Кто-то пришел на этот маскарад раньше, кто-то позже. Чьи-то костюмы неброски, элегантны и дороги, чьи-то безвкусно вызывающи, чьи-то просты, чьи-то словно только что дошиты, а чьи-то – откровенно старые. Каждый здесь не похож на находящегося рядом, все образы разные.
Вдруг музыка резко обрывается, незаконченная, незавершенная, последний аккорд беспомощно падает в пустоту. В полной тишине на свой маленький балкончик с резными перилами выходит Хозяин Бала. Люди замерли; они, словно загипнотизированные, глядят на него.
Он медленно стаскивает маску, и по зале прокатывается общий вздох ужаса. Под маской находится череп!
Маскарад – это жизнь. У каждого своя маска, свой образ, который он использует и не снимает до самой смерти. А Смерть – вот она, стоит на балкончике и скалит в усмешке безгубый рот.
Где-то вдалеке внезапно раздаются глухие удары колокола. Двенадцать. Полночь. Час пробил.
И снова тишина. Ни звука, ни стона, ни вздоха. Ничего.
Только гулкий голос Смерти: «А теперь вы все – снимите маски.»
И никто не смеет не подчиниться. Все покорно снимают маски.
Каждый знал, что в конце любого маскарада маски надо снимать. Но все же едва ли хоть кто -то из присутствующих знает, в какой это произойдет момент. Это всегда неожиданно. В маскараде жизни так же внезапно приходит смерть.
Кто-то снимает маски легко – дети, например. Они надели их легко, сами того не осознавая. На ком-то из них нет маски вообще.
Кто-то снимает маску с трудом, оставляя на лице ссадины.
Кто-то буквально отрывает их с кровью.
Я тоже снимаю маску, но мне легко это сделать, потому что с маской я не снимаю свой образ. Я - тот, кто я есть – зритель.
Я смотрю на тех, кто привлек мое внимание. Влюбленные снимают маски почти так же легко как я. Лицемерие уже закралось в их отношения, но они отбросили его, как сломанную куклу.
Так вот каковы они на самом деле – высокий черноволосый юноша и худенькая светловолосая девушка. Они молоды, у них похожие карие глаза. Они боятся смерти, и им сложнее принять ее, чем тем, кто намного старше их. Влюбленные прожили еще так мало!.. Они не готовы умирать.
Сложно снимать маску Коломбине. На ее темной коже остаются ссадины. Она не красива, но притягательна и удивительно спокойна. Заметно, что эта Коломбина смерти точно не боится. Но она слишком привыкла к своему загадочному образу - ей непросто расстаться с ним.
Еще сложнее снимать маску доброму и злому Арлекину. Первый еще не очень стар, красив, но смерть не страшна ему. Он уже переживал нечто, на нее похожее. Второй ненамного старше, но выглядит значительно хуже. Он тоже пережил что-то подобное смерти, и тоже спокойно относится к ней. Два Арлекина… две стороны одной монеты. Быть может, если бы первый был жестче, а второй – терпимее, они бы были почти одинаковы. Оба пожили достаточно, повидали многое и готовы покинуть этот мир. Им лишь жаль, что не удалось пожить дольше.
Я оглядываю зал. Здесь есть все – от новорожденных младенцев до глубоких стариков. Час их пробил в разное время, но маскарад вечен.
«Что ж, маски сняты. Пора.» - звучит холодный бездушный голос, и один за другим люди падают. По бальной зале проносится ветер, и все теряет свои краски. Завешены паутиной балюстрады, местами рухнули галереи, хрустальные шарики на люстре запылились и кое-где отвалились. Людей больше нет, они исчезли. Теперь здесь царит запустение, хаос.
Я вижу все это. Я зритель. Я умираю последним.
И Смерть уходит. Ей больше некого забирать.
Маски сняты, маскарад окончен.
Au revoir!
|
