– Ве-ли-ко-леп-но!!! – возликовала авторесса, и, ударив от всей души по клавише Enter, отправила очередное нетленное творение на форум.
Часы только что пробили полтретьего ночи, и юная графоманка решила, что пора бы уже закругляться. Блаженно потянувшись, поклонница коммодора Джеймса Гордона Норрингтона забылась спокойным сном в объятьях Морфея. Сознание утонуло в сладкой дымке снов, а молодая жрица Пера и Листа, точнее Мышки и Клавиатуры, очнулась в просторном кабинете.
Ночь задумчиво смотрела в окна лунным светом. На столе из черного дерева с резными ножками стояли два причудливых канделябра, в которых горели зажженные свечи. Камин еще недавно пылающий, время то времени вспыхивал алым блеском. На стенах висели картины в дорогих рамах, изображающие величественные парусники. Но больше всего поразило дочь Белого моря то, что, несмотря на столь позднее время, в кабинете было так тепло, что была открыта дверь на балкон. Исследуя обстановку, как и большинство женщин, обладающих не в меру развитым любопытством, она не сразу заметила, что находится в комнате не одна.
Пока Муся осматривала пристань и давала себе зарок больше не злоупотреблять кофе с коньяком на ночь глядя, в кабинет вошел мужчина. Увидев странное созданье в розовом, с интересом ребенка осматривавшее обстановку, мужчина затаил недобрую усмешку.
Вот она, автор бессмертного творения под громким названием «Смерть во Имя Любви», в коем его коммодора Британского Военно-Морского Флота Его Величества Короля Англии Джеймса Норрингтона не только едва не убили, мало того, его заставили сделать предложение Элизабет Суон. И это при том, что он, Джеймс Норрингтон, на самом деле любил другую, и на ней, на другой, он хотел жениться. Но теперь пришел на его улицу праздник. Моли о пощаде автор-фикрайтер!
Однако, пока подобные мысли проносились в голове Великого и Прекрасного коммодора, пылающего праведным гневом, вышеуказанный автор обернулся, и он обомлел. «Дааа, - подумал про себя Норрингтон, - такой «красоты» я еще не видел». Создание было высоким; одетым в розовую ночную сорочку длиной до колен, с изображенным на ней слоником; босым; с длинными темными волосами; а ее лицо, мама дорогая! Что это была за физиономия: кожа бледная; лоб высокий; под серыми, довольно привлекательными, глазами лежала синева; широкие брови; нос картошкой и рот до ушей. Последнее, надо отдать должное, появилось у молодой авторессы, когда она увидела коммодора, до этого лицо жрицы Пера и Листа выражало детское любопытство и, в некоторой степени, удивление.
– Автор «Смерти во Имя Любви» надо полагать? – задал сакраментальный вопрос коммодор, заранее зная на него ответ. (1)
– Да, – краснея и улыбаясь во всю ширь своего лица, ответила Муся.
– Что же вы такое пишете мисс, это – во-первых, – ласковым тоном начал коммодор, – а во-вторых, с какого перепугу вы считаете, что я похож на некоего Призрака Оперы? Извольте ответить.
– А что такого я пишу? Я ж ведь хочу как лучше, чтобы у вас все хорошо было в личной жизни, чтобы вы на Элизабет женились, вы же ее любите, вот, – оправдывала свои действия Муся.
– Хм, как лучше значит. Простите, а вы у меня спрашивали, хочу ли я жениться на мисс Суонн? Может, я другую люблю, ну? Что вы на это ответите? – метнув грозный взгляд на незадачливую авторессу, воскликнул коммодор.
– Я думала вы ее любите…
– Думала она!
– Но ведь вы же хотели на ней жениться, скажите, нет? Вы же делали ей предложение в день получение звания? Или я не права? – изумилась Муся: как это так, ведь в большинстве фиков, которые она прочитала о сем джентльмене, говорилось о его страстной любви и бесконечной нежности по отношению к  Мисс Суонн, (если не считать слешерских фиков) и она, Муся, полагаясь на эти канонические соображения, искренне  желала счастья коммодорова. Не то чтобы юная графоманка Норрингтона любила, вовсе нет, но ей хотелось как лучше, а получилось как всегда.
– Ох, – застонал коммодор. – Ну почему, почему я вас спрашиваю, все думают что, я влюблен в мисс Суон, почему?! Да когда я делал ей предложение, скажите мне на милость? – сокрушенно возопиял Джеймс Норрингтон.
– Так разве вы не предлагали ей руку и сердце? – искренне удивилась авторесса.
– Нет, нет, нет и еще раз нет! Не предлагал! – опять Муся наступила на его любимую мозоль.
– Но что же тогда там было, объясните, пожалуйста? – попросила авторесса, усаживаясь в мягкое кресло с резной спинкой.
– Вы думаете, я вам расскажу? – удивился Норрингтон. – Хотя, – в его взгляде промелькнуло что-то недоброе, – что я теряю? – спросил сам себе мужчина, опираясь на каминную полку.
– Я действительно хотел жениться, но не на Элизабет, а на… да какое это имеет сейчас значение? Я люблю другую, не смотря на то, что благодаря вам, – коммодор церемонно поклонился авторессе, поклон был полон сарказма, – я женат на женщине, которая бредит морем, кораблями и пиратами, которая, о ужас!, ведет себя так, словно она гардемарин в юбке. Нет, где это видано, чтобы женщина, была равна мужчине?!..
– Ага! – воскликнула Муся, теперь коммодор наступил на ее любимую мозоль, – значит, по-вашему, женщина ниже мужчины, а?! Конечно, дело женщины сидеть дома, рожать детей, и готовить суп, так?! – гневно воскликнула юная феминистка. – А дело мужчины помыкать ею!
– Я не это имел в виду, – кажется, коммодор был ошарашен поведением ночной гостьи. – Девушка должна быть скромной, а не биться на шпагах как амазонка, только и всего.
– А, ну если так, то простите мою вспыльчивость, – примирительно произнесла авторесса и протянула Норрингтону руку в знак примирения. Коммодор на мгновение задумался, а потом пожал протянутую руку.
– Так что же вы имели в виду, там перед встречей с Воробьем? – напомнила ему о теме беседы Муся.
– Что-что. Хотел попросить совета у мисс Суон, как делать предложение руки и сердца, но она упала в обморок. Ночью ее похитили, а когда мы ее нашли, она сама захотела выйти за меня замуж, тут уж мне было не отвертеться, как говориться. Когда же мы вернулись на Ямайку, после сорвавшейся казни Воробья я должен был преследовать его, а потом… так и не сложилось, – грустно закончил коммодор.
Обыкновенная история: он любил девушку красивую, скромную, порядочную, из хорошей семьи, но жизнь сложилась иначе. Пока он был на Тортуге, она вышла замуж. Он тоже женился. И лишь в редких снах, ему казалось, что все могло бы быть по-другому... Но, разумеется, он не стал бы говорить об этом глупой девчонке, сидящей у стола и смотрящей на пламя свечи.
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила Муся. Маленькая девчонка полезла со своей помощью к коммодору, а она была не нужна... Только хуже сделала.
– Спасибо, вы уже помогли, больше не надо, – устало промолвил Джеймс.
– Простите. 
– Хотя,.. вы можете вернуть все на свои места! – глаза коммодора загорелись нехорошим пламенем, – я предлагаю вам сделку!
– Надеюсь не с совестью?... – в очередной раз Муся зареклась писать про коммодора.
– Именно с ней! Вы, эм, как вас зовут?…
– Марина. 
– Вы, Марина, удаляете свое творение, – при этих словах Норрингтон сморщил нос, – с, эм, как называется эта штука?..
– Форум. 
– С форума, и пишете о том,.. хотя нет! – испугавшись своих слов, прервал сам себя коммодор, и, выделяя каждое слово, добавил, – вы НИ-ЧЕ-ГО НЕ ПИ-ШЕ-ТЕ о моей женитьбе, и мы расстаемся довольные друг другом!
– Это довольно, неожиданное предложение, – почувствовав что-то неладное, произнесла Муся.
– Да, именно так, но если вы не согласитесь на это, как вы выразились, неожиданное предложение, – выделив последние два слова, сказал Норрингтон, – боюсь, вам придется не сладко. Вы, Марина, ведь не даром сравнивали меня с Призраком Оперы…
При этих словах Муся испуганно сглотнула, и молниеносно подняла руку на уровень глаз (2),  чем вызвала взрыв здорового смеха у коммодора. Гордость Британского Военно-Морского Флота успел забыть, когда он так смеялся в последний раз. Мусенька же в мыслях уже стирала крамольный файл с форума и мечтала лишь об одном – выбраться из этой переделки поскорее. Успокоившись и окинув взглядом притихшую графоманку, Джеймс Норрингтон театрально бросил на стол тонкий шнурок, и, подняв бровь, посмотрел на Мусю. Муся стояла, стуча коленками и подняв руку.
– Мисс Марина, вы даже не представляете как приятно, когда тебе отдают честь, – все так же глядя на девушку, молвил коммодор.
При словах «отдают честь» Муся, она же Марина, она же Venus Marina (3), аки умирающий лебедь сомлела прямо в руки Джеймсу Норингтону. Джеймс, надо отдать ему должное, благоприятным моментом не воспользовался, а отнес бесчувственное тело на кушетку и стал ждать, когда Муся придет в чувства…
…Заря озарила алым сиянием Порт-Роял, когда юная Жрица Пера и Клавиатуры, наконец, проснулась. Блаженно зевнув и потянувшись, дитя XXI века, изумленно оглядело комнату и ее обитателя, который, так и не дождавшись, когда графоманка очнется, спал сладким сном. Потерев лоб и напевая: «Помню озеро во сне, а над озером клубился туман (4)…» Муся подошла к коммодору. События прошлой ночи постепенно всплыли в ее памяти.
Бедолага... И так ему в личной жизни не везет, а тут еще авторы-фикрайтеры, один другого краше, выдумывают разные истории про него – то слеш, то не слеш, но все равно что-то невразумительное. Да, мы хотим как лучше, хотим чтобы Надежда и Гордость Британского Флота был счастлив, но… Но в погоне за призрачным счастьем, забываем о такой простой истине: «Благими намерениями вымощена дорожка в ад». Да, мы всей душой желаем добра Джеймсу, но забываем спросить, чего он хочет сам: Любви, Карьеры или просто Покоя,.. 
…И сейчас на заре нового дня Муся поняла эту непреложную истину. Она долго смотрела на спящего коммодора, потом наклонилась и поцеловала его в лоб, и ушла… В этот момент нескладная девчонка с берегов Белого Моря казалась Венерой Морской… Венерой… а может это была Она?...
________________________________________________________________________

(1) – Перефразированная цитата: Banshee «Однажды в Калиновке» цитата полностью звучит: « - Призрак Интерната, надо полагать? - выдохнула она сакраментальный вопрос, которым Стенли однажды поприветствовал известного любителя экзотики».
(2) – Призрак Оперы использовал в качестве оружия нападения Пенджабскую удавку (лассо), которую набрасывал на шею жертвы.
Г.Леру «Призрак Оперы» гл. XXII «Занимательный рассказ Перса о том, что произошло в подвалах оперы» Перс поясняет метод защиты от Пенджабской удавки: «Я только попросил Рауля держать руку на уровне глаз и согнуть руку в положении дуэлянта, ждущего приказа стрелять. Это положение исключает возможность быть задушенным с помощью Пенджабского лассо, даже если оно искусно брошено. Лассо обвивает вашу руку и тем самым становится безвредным, потому что вы легко можете избавиться от него».
(3) – Цитата, если я не ошибаюсь, из х/ф «Москва Слезам не Верит» звучит как: «он же Гоша, он же Юра, он же Жора». За точность не ручаюсь так, как цитирую не напрямую из фильма, а из другого источника: «Клетка Души: Спасатели-2» перевод и, главное, комментарии Erik Snape.
    Venus Marina - по-латыни - Венера Морская, материал взят из Википедии
(4) – Э.Л. Уэббер «Призрак Оперы» сц. 6 «На Следующее Утро», перевод И.Емельяновой