- О Господи, - вздохнула новоиспеченная леди Норрингтон, наконец-то самым любезным образом простившаяся с последним гостем, опускаясь на ближайший диванчик (он оказался "диванчиком для сплетен") в гостиной. - Мне уже стало казаться, что до конца вечера я не доживу. Раньше мне никогда не приходило в голову, что быть леди настолько утомительно.
Жаловалась она впервые за двенадцать лет - если ее слова можно было расценивать, как жалобу, в конце концов, адмирал Норрингтон сам устал, как... как собака. Очень неподходящее сравнение для лорда. Но очень точное.
Так вот, Мэри жаловалась впервые за все то время, какое он знал свою маленькую жену, и пройти мимо этого факта было нельзя.
- Вам придется привыкать к новым обязанностям, дорогая. Ведь леди Норрингтон вы будете теперь до конца жизни. Подушечку для ног?
- Пожалуйста, - улыбнулась Мэри, и адмирал Норрингтон в очередной раз подумал, что женился на эльфе.  Во всяком случае, в своей внутренней таинственности его по-прежнему юная жена точно была дитя эльфов.
Двенадцать лет назад ему казалось - какие в ней могут быть тайны?
Адмирал наклонился, придвинул к ногам жены невысокую подставку.
Мэри с видимым удовольствием поставила на обтянутую шелком подушечку ступни.
- Кстати, Мэри, это ваша заслуга... или, если уж вам так тягостен сегодняшний вечер, - вина.
- Моя, да еще и вина? Джеймс, где ваша вежливость?
- Ну конечно, ваша. Я не рассказывал? Не далее, как месяц назад, Его Величество поинтересовался, почему леди Норрингтон не представлена ко двору, и я поправил короля - "миссис Норрингтон, Ваше Величество". Король немало удивился тому, что мне до сих пор не пожалован титул при моих заслугах - и вот результат. Мэри, чему вы опять улыбаетесь?
- О, пустяки.
- Мэри, я знаю эту вашу улыбку – она неспроста.
- Как поживает ваше самолюбие, Джеймс?
Лукавством она тоже сущая фэйри!
- Мэри.
- Вас вот-вот разорвет от тщеславия.
- Мэри!
- Сейчас вы скажете, что я говорю недостойно леди, будете тысячу раз правы и... я умолкаю.
Адмирал поцеловал жене руку.
- Нет, дорогая. Напоминайте мне о том, что я тщеславен, заносчив… что я брюзга и старый ревнивец, - прищурившись, напомнил он. – Я нуждаюсь в этом, чтобы быть самим собой. Никто лучше вас не может напомнить мне о том, каков я есть, и о том, что…
- Джеймс, - ласково улыбается маленькая фэйри, - вы зануда.
И смеется, почти не размыкая губ.
- Вот уж спасибо.
- Джеймс, вы сами просили напоминать вам о ваших недостатках.
- Да, да. Как только весь этот шум не разбудил нашу Джейн?
- О! – Мэри усмехнулась: ее муж замечательно умел переводить разговор. – Джейн спит крепко, как всякий человек с чистой совестью.
- Странно было бы, если бы ее совесть была нечиста в ее десять лет, - проворчал Джеймс Норрингтон.
Впрочем, нежности, которая помимо воли появлялась на его лице, стоило речи зайти о дочери, даже эта ворчливость не могла уменьшить.
- Вы же знаете, что нам отныне предстоит в семейной жизни?
- О чем вы, дорогая?
Если она еще раз улыбнется, он потеряет голову.
- Мы с вами будем жить в разных крыльях замка. Встречаться мы будем за обедом, если ваши дела не потребуют вашего присутствия в другом месте, а ваши дела вечно требуют этого. Вы должны будете посылать мне с утренней почтой приглашения разделить с вами завтрак, а с вечерней – разделить… ужин.
- Ужин? – адмирал выразительно приподнял брови, и его жена слегка покраснела. – Мэри, вы шутите.
- Вы не знали, что именно такова жизнь титулованных особ?
- Уже неважно, знал я или нет, - он подхватывает жену на руки. Просто потому что ему хочется именно этого. И добавляет: – Но ваши служанки потребуют надбавки к жалованию за то, что будут весь день бегать из женской половины на нейтральную за всеми моими записками к вам.
- Джеймс, если вы немедленно меня не отпустите, - опять эта загадочная улыбка эльфа и… что он там про голову думал? – пожалуйста, головы уже нет, - завтра весь двор будет говорить, что новоявленные лорд и леди Норрингтон ведут себя, как самые заурядные буржуа.
- Ну, положим, не завтра, - усмехнулся адмирал, - это во-первых. А во-вторых, вы же устали, дорогая, а я не могу никому доверить миссию доставки моей жены в ее комнаты.
- Мой муж – сама галантность.
…Первая нитка жемчуга с тихим стуком ложится на лакированную поверхность прикроватного столика, поперек нее – другая, сверху, извилистой змейкой – третья. Жемчуг почти стекает из раскрытой ладони – нить поверх нити, третья – завершающим круговым движением.
У Мэри закрыты глаза, она не мешает ему – напротив, только ведет головой вслед за рукой мужа.
Кольца и браслеты. Какая тонкая у нее рука… второй браслет он кладет на столик наощупь, внутренняя сторона запястья нестерпимо притягательна для поцелуев.
Теперь очередь гребней и шпилек. Одна, вторая, третья…
…не в первый раз ему кажется, что у Мэри должны быть заостренные ушки, как у ее духовных и не только сородичей…
…двадцать четыре.
Джеймс Норрингтон вдруг замирает, успев у самого плеча жены поймать в ладонь тяжелую спираль локона.
Теплота женского тела с тыльной стороны ладони.
Теплота медленно расправляющейся пряди волос в ладони.
Ошеломляющее почему-то ощущение. Каждый раз ошеломляющее.
Маленький эльф, мысли которого витают где-то в его волшебной стране. Королева фэйри с загадочной полуулыбкой, с прозрачной кожей, в лунном свете кажется, что она из речного перламутра. Но до чего теплым оказывается этот перламутр… до чего теплым….
Пальцы скользят от плеча к плечу, задерживаются, нежная щека тут же прижимается к пальцам, и…
Какая жалость, что он по духу солдат, а не любовник.
Просто потому, что…
- Не слишком ли много мыслей? – шепчет маленькая фэйри, открывает глаза – и ему кажется, что… один Бог знает, что ему кажется, какие огоньки мерещатся в ее глазах, хоть бы и болотные.
Не слишком ли много мыслей, повторяет он про себя, и усмехается, находя губами чуть влажное плечо, спуская с этого гладкого плеча платье, скользя рукой по платью в поисках шнуровки, а вместо шнуровки находя почему-то вырез…
-  Мне считать это приглашением к завтраку?
- Несомненно…

*   *   *

А пока в доме супругов Норрингтон проходила эта трогательная сцена, в доме семьи Тернер слуги могли бы наблюдать по-своему нисколько не менее романтичную.
Если бы вздумали подсматривать за хозяевами, конечно.
В коридоре было совсем темно, Уилл и Элизабет сами себе напоминали школяров, тайком сбежавших из дома на гулянку, переговаривались они полушепотом, со смешками и шиканьем друг на друга, когда голоса становились громче, чем следует.
- Миссис Тернер, у меня есть к вам вопрос.
- Я с удовольствием отвечу на него, мистер Тернер.
- Тшшш...
- Ой, да. Итак, что за вопрос?
- Что за мысли витали в этой прелестной голове, пока вы наблюдали за доблестным адмиралом Норрингтоном? Если бы я знал вас чуть хуже, мадам, - речь Уилла оборвалась для короткого поцелуя, - ммм... у твоих поцелуев привкус шампанского, дорогая... я бы сказал, что выражение вашего лица можно было бы назвать "романтическим".
- Я могла бы долго кокетничать с вами, мистер Тернер, но отвечу лучше честно: я вдруг подумала, как бы сложилась моя жизнь, выйди я... страшно думать, сколько лет назад, за адми... тогда еще командора Норрингтона.
- Э! Ваши слова, мэм, попахивают государственной изменой!
- Тшшш... супружеской, - ласковый смешок Элизабет потонул где-то между рубашкой и камзолом мужа, там же потонуло возмущенное "ай, мои ребра!".
- Я напоминаю, мадам, что вы все еще зоветесь миссис Тернер, и я не желаю, чтобы вы меняли фамилию. Даже мысленно.
- Я помню об этом всегда, мой дорогой, - она одарила его продолжительным нежным поцелуем.
- Хм. Лиз, ты совершенно опьянительно целуешься, но даже не думай, что это оправдывает твою... твои...
- Крамольные мысли?
- Именно!
- Тшшш...
- А, да. Итак, мэм, какие же выводы вы сделали?
- А вы не станете ломать мне ребра, сэр?
- Вот так?
- Ай!!
- Тшшш... не знал, что ты у меня такая... запуганная!
- Черт возьми, Уилл, у меня нет второго набора ребер! Они мне дороги и...
- Тшшш... ты права, сердце мое, ломаные ребра - это по моей части.
- Мистер Уильям Тернер, сэр!! Меня когда-нибудь удар хватит от упоминаний о том, что на тебе живого места нет!!
- Тшшш... - он давится смехом, утыкаясь губами ей в шею. -  Лиз, ты разбудишь весь дом, включая чертят. Всех чертят.
- Ты прав, - со вздохом соглашается Элизабет. - Ммм... как приятно.
Слишком занятый тем, чтобы не оставить ни четверти дюйма на изгибе шеи жены без поцелуя, Уилл издал только согласное "угу".
Что они обсуждали? Они что-то обсуждали? У Элизабет слегка закружилась голова, и виновато в этом было совсем не шампанское за ужином в честь дарования адмиралу титула.
Как и в том, что горячая волна прокатилась по животу и бедрам.
- На мне очень даже есть живые места, - произнес Уилл, доведя дорожку поцелуев до подбородка. - Руки... например...
- А кто вернулся ко мне с материка с кривым шрамом от рваной раны на плече и еще утверждал, что это царапина?! - ей удалось возмущенно протараторить это на одном дыхании.
- Тшшш... - тихий смех и звук еще одного поцелуя - на этот раз более долгого и интимного. - Какое пьянящее шампанское подавали сегодня на ужин...
- Ммм... нет... в смысле, да. Вы продолжайте, мистер Тернер.
- Я продолжу, миссис Тернер, не сомневайтесь.
Через бесконечные слои верхних и нижних юбок добраться рукой до гладкого бедра, как всегда, оказалось непросто, но и опыт по этой части у Уилла был уже немалый, поэтому цель была достигнута, и судорожный вдох Элизабет подтвердил бы это любопытному уху.
- Руки... да... - пролепетала она.
- Ну, ты убедилась?
- Я... о... Уилл... о Боже, - еще один судорожный вдох. - Что ты делаешь. Я сейчас упаду! -  интонации у нее были умирающие.
- Падай в свое удовольствие, я крепко держу тебя.
Судя по шелесту ткани, миссис Тернер и впрямь обессиленно повисла на шее мужа.
- Не в коридоре же! - только и возразила она.
- Мне отпустить тебя, - хрипло ответил Уилл, - и мы чинно дойдем до конца коридора в нашу спальню?
Элизабет издала страдальческий вздох и принялась шарить по стене в поисках ближайшей двери - должна быть в библиотеку, вдвоем они нажали на ручку - не заперто, значит, библиотека, остальные на этом этаже запираются на ночь, после чего ввалились в темноту, Уилл ногой подтолкнул дверь изнутри, чтобы закрылась, и рукам и всему остальному наконец-то была дана полная взаимная воля.