Он заходит в тюрьму. Неровно мечущаяся тень от масляной лампы скользит по шершавой сырой стене. Где-то впереди слышны два приглушённых голоса, позвякивание чего-то металлического, шорохи… Он убыстряет шаги…
-Так-так-так… Уилльям Тёрнер помогает бежать преступнику, рецидивисту и просто грязному пирату! Ловко! – в его голосе – максимум сладкого яда, который пробирает до дрожи в коленках.
-Командор!.. – перепуганный его внезапным появлением Тёрнер шарахается в сторону от решётки, за которой сидит невозмутимый, но всё же погрустневший Воробей. Ах, да, он совсем забыл: капитааан Джек Воробей!… - Я не…
-Не стоит утруждать себя, мой мальчик, - он резко обрывает кузнеца. – Я всё видел.
-Это не то, о чём вы подумали, о командор, - жеманно протягивает узник.
Он быстро разворачивается, подходит к решётке и, схватив Воробья за спутанные волосы, с силой вжимает его лицом в холодные прутья.
-Да ну?! Может, у вас тут было любовное свидание, а я помешал?!! – довольная ухмылка растягивает его губы, когда он видит побагровевшее от возмущения смазливое личико парнишки.
Конечно, тот не выдерживает оскорбления и бросается на обидчика, подобрав с полу жестяной прут вместо шпаги… И получает железным фонарём в лицо. Фитиль, зашипев, тонет в масле, слабо чадя. Уилл приходит в себя через несколько мгновений, уже намертво прикрученный к решётке. Во рту – мерзкая грязная тряпка, в запястья впивается верёвка, из рваной раны на скуле часто капает кровь. Перед глазами – напрягшийся в своей кованой клетке пират…
-Смотри, смотри, мальчик, - шепчет он на ухо дёрнувшемуся в сторону пареньку и, звякнув связкой ключей, быстро отпирает дверь в темницу.
Воробей вскакивает на ноги, замахивается на него… Но у него всё продумано, и пират летит на грязную подстилку от уверенного точного удара.
-Ну чего ты так вылупился? – грубовато спрашивает он, заметив перекошенное лицо Тёрнера, когда треснувшая рубашка обнажила смуглую вздрагивающую спину Джека. – А, ну да, я же забыл, что ты у нас девственник! – смеётся он, а Воробей, не теряющий чувство юмора даже будучи поставленным раком, как сейчас, хихикает:
-И ееевнух! – потом пират чувствует, как стремительно устремляются вниз с его бёдер штаны, и дрогнувшим голосом начинает: - К-командор… Может, мы с вами ещё договоримся? Может, вы лучше вот этого мальчика трахнете, а не меня? Он красивей…
Ну уж нет!
Его не заводит этот недокузнец, который, буквально трясясь от страха, прижимается к решётке за своей спиной под его насмешливым взглядом и не спускает вытаращенных глаз с его оголённого вставшего члена.
Его заводит вот это гибкое вёрткое пиратское тело под ним, без сомнения познавшее мужские ласки и потому невольно надеющееся на нежность и осторожность с его стороны. Именно поэтому в сто крат приятней согнуть его, распять, пронзить, придавить, отодрать…
Чтобы жёстко, больно, тесно, хрипло…
Чтобы в кровь, в крик, в слёзы…
Чтобы эти тёмные тонкие пальцы обдирались о тонкие металлические полосы, судорожно стискивая их…
Чтобы наглые подведённые глаза отчаянно зажмуривались, пряча предательские слёзы…
Чтобы из пережатого спазмами горла вырывались вымученные стоны, молящие перестать…
А этот мальчишка… Этот мальчишка пусть смотрит на сотрясающееся безвольное тело, пусть слышит бессвязные крики, пусть его сердце сжимается от ужаса и отвращения!
Пусть он смотрит!
Пусть…смотрит…

***
Норрингтон резко кончил себе в руку и, глубоко дыша заплесневелым кислым тюремным воздухом, потряс головой, изгоняя остатки фантазий. Брезгливо вытерся о найденный кусочек рогожи, оправил мундир, подтянул перевязь и, ещё раз оглядев себя, вышел из тюрьмы с совершенно невозмутимым лицом, вертя в руках выпавшие из решётки болты, подсказавшие ему, что кузнец здесь всё же был…
Непринуждённо трепавшиеся офицеры, дожидавшиеся его снаружи, как он и велел, сразу же замолкли и выровнялись, выжидающе глядя на своего командора.
-Чёрт возьми этого Воробья! – выругался Норрингтон. – Ему наверняка помогли сбежать, я в этом уверен! Пошлите двух солдат к кузнецу Тёрнеру. Возможно, это он.
-Как вы узнали, командор? – восхищённо спросил его Джиллет.
Норрингтон презрительно посмотрел на него и не удостоил ответом, направившись к дожидающимся у коновязи лошадям. Лейтенант, не заметив этого уничижительного взгляда, кинулся за ним следом.

***
-Вы можете быть свободны, - холодно бросил Норрингтон Джиллету, топтавшемуся в нерешительности в дверях его кабинета словно в ожидании распоряжений.
Лейтенант не сдвинулся с места.
Командор раздражённо оторвался от бумаг, которые он просматривал, чтобы съязвить насчёт компетентности своего офицера, но увидел, что тот смотрит ему в ноги, а и без того румяное лицо его покрывается красными пятнами. Проследив за взглядом, командор усмехнулся: эка досада! Недосмотрел… На его чёрном сапоге засохшей потёкшей капелькой белело… Белела…
Хищно оскалившись, Норрингтон обошёл своего подчинённого сзади и запер дверь на ключ.
Джиллет вздрогнул и инстинктивно попятился под тяжёлым взором.
Командор, швырнув застонавшего лейтенанта животом на скрипнувший стол, содрал с него штаны.
И, зажав по-военному твёрдой рукой рот вскрикнувшему парню, успел подумать, что реальность лучше фантазий…