1.

- Ага, попалась! – торжествующе зарычал Самый Первый Пират в Мире, ловя  отбитым донышком бутылки трепыхающийся золотистый свет. Присев возле бочонка, на котором он застал врасплох живой огонёк, Пират радостно осклабился. – Ну что, маленькая сволочь, где мои деньги?!
Огонёк в бутылке слабо пискнул.
- Ты мне попищи! – заворчал Пират, накрывая своей коричневой от загара мозолистой ручищей бутылку. – Деньги, грю, гони! Фея, тоже мне!.. – и он зло сплюнул на дек.
Фея заметалась, заламывая тонюсенькие ручки, её прозрачные, как у стрекозы, золотистые крылышки мелко трепетали, когда Пират грубо вытряхнул её себе на ладонь и сильно потряс.
- Ну?! – свирепо скрипнул он зубами. – Я что, по-твоему, зря себе два зуба выбил?!!
Зубная фея жалобно посмотрела на него и пропищала:
- Но ведь ты, Билл, уже вырос! Мы забираем только молочные зубы и только у детей…
Она не успела договорить: Пират, разозлившись, с руганью потянулся за ножом.
- Ах ты, маленькая дрянь!..
Фея взвизгнула и, вспыхнув ослепительным светом, из последних сил взмыла вверх, в ночное небо, пока тёрший глаза Пират не успел поймать её снова. Пират грязно выматерился и, ещё раз сплюнув, поплёлся в камбуз за новой порцией выпивки, честя во все корки и фею, и зубы, и всё на свете.
Зубная фея, дрожа, расправила помятые крылышки и, сжав микроскопический кулачок, молча погрозила им Пирату, его кораблю и всему этому свету.

2.

Капитан Барбосса, стоя на капитанском же мостике Чёрной Жемчужины, с чувством вгрызся в яблоко – и тут же громко охнул от боли и схватился за щёку.

Капитан Воробей, выпив тоже где-то на дважды капитанском мостике ЧЖ третью бутыль рома, ощутил, что зубная боль притупляется, и с облегчением потянулся за четвёртой.

Пинтель, сматывая бухту каната, с завистью косился на Рагетти, вновь отбиравшего свой деревянный глаз у мартыха, и думал, что неплохо бы и ему сделать себе искусственную челюсть. Или даже две.

Гиббс, покинув верхнюю палубу, бдел под дверью кубрика. Из его рта, привязанная к сводившему его с ума зубу, тянулась к ручке двери прочная пеньковая верёвка.

Даже на берегу, в своём роскошном белокаменном особняке, лорд Беккет, пригорюнившись и замотав щёку тёплым шарфом, с сожалением смотрел на сахарницу.